Эта подростковая повесть, состоящая из трех частей – «Мой сумасшедший папа», «Адо, или Освобождение Чёрта», «Токмаков переулок. 8 мая», — получила в последнее время немало негативных отзывов.
Первая часть трилогии была опубликована в начале 90-х годов в журнале «Парус». Затем по просьбам читателей ее автор Ирина Андрианова (Голицына) написала в продолжение еще две истории, которые также была опубликованы в «Парусе». Эта откровенная и тяжелая книга, казалось бы, канула вместе с журналом, но во времена интернета ее выросшие читатели стали писать автору письма, и была издана книга. Но не всем современным читателям она оказалась близка. Автора обвинили в том, что в книге слишком много негатива, и, описывая жизнь неприкаянных, непонятных, распущенных девушек и молодых людей, она своей трилогией не учит юных читателей светлому и доброму…
К сожалению, зачастую светлое и доброе становится заметным для запутавшегося подростка только после того, как он с головой окунулся в бездну грязи и жестокости. Три героя – две девочки и мальчик – пересекаются друг с другом, но каждая часть повести – это отдельная история каждого из них. Они – типичные в общем-то подростки в реалиях конца 80-х — начала 90-х годов. Они хотят казаться крутыми, сильными, взрослыми, но у них пока не хватает опыта, знаний, осмысленности, а потому они сталкиваются с горькими разочарованиями и болью, и уже через них по-настоящему начинают взрослеть.
Некоторые страницы книги читать и правда тяжело и неприятно, но лучше подростку прочесть и сделать выводы на этом книжном примере, чем проходить самому подобным путем.
Ирина Андрианова (Голицына) нарисовала правдивую картинку, но в чем можно, наверное, согласиться с критиками, это с тем, что сегодняшние подростки, бывает, живут в еще более жестоком мире, чем эти ребята из 90-х. Впрочем, основной посыл повести актуален во все времена: нужно очень-очень постараться не наделать в этом сложном возрасте таких ошибок, о которых будешь жалеть всю жизнь.
Интересно, что «сумасшедший папа» героини первой части трилогии обладает некоторыми чертами отца писательницы. О своем папе, «трепетном, очень одиноком, трогательном», она написала отдельный очерк.