Все как-то сошлось в одно. Богородица, женщина, которую я почитал, но не любил, Сонька в храме и дома с диском в руках, разговаривающая с Ней как с давно знакомой и любимой, и я. Разбитый, раздавленный, уничтоженный.

…А потом вдруг им объявили, что родится даун…

«Он заметил, что папа довольно сморщил нос и заёрзал на ступеньке. Потом папа стал гладить щенка и причмокивать губами. И Жека почувствовал, что в папе постепенно пробуждается мальчишка».

Папа не согласился купить мне куклу Симпсона. Мама-таки хотела, но папа не согласился, сказал что я избалованный. «Зачем, а?» — сказал он маме.

Погодин почувствовал обиду и свою полную отцовскую ненужность: зачем он вообще ехал сюда, если жена сейчас исчезнет за неприступными для него дверями роддома? На душе была какая-то скомканность и ощущение незавершенности.

Эта своеобразная книга была написана в 1946 году японским писателем Хирацука Такэдзи. К русскоязычным читателям она попала через 30 лет.

Рассказ Виктора Голявкина о празднике в мужской компании, напоминающий о том, что Новый год — это не только и столько накрытый стол, сколько что-то необычное.

Рассказ классика неоромантической литературы Александра Грина об отцовской любви, которая способна покрыть все горести и потери и защитить от них детское нежное сердце.

Папа ушел осенью. Махнул мне рукой, усмехнулся: «Я на рыбалку!» И ушел.

— Папа, а она далеко, твоя командировка? Она большая? Папа усмехнулся: — Да как тебе сказать… Довольно далеко. И довольно большая. То есть длинная она, Алёшка, вот в чём беда! Теперь не скоро увидимся… Будь умницей, сынок, маму береги.